Сообщение: 216
Зарегистрирован: 20.05.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг:
1
Отправлено: 30.08.10 15:21. Заголовок: Новое интервью Михиа..
Новое интервью Михаила Полицеймако Журналу «Городские кассы»
Свежий номер - 4 (сентябрь)
Читайте в номере:
•Эксклюзивные интервью: с художественным руководителем Театра Им. Евг. Вахтангова, Римасом Туминасом, Андрисом Лиепой, актером театра и кино Михаилом Полицеймако •Самые интересные события в День города — фестивали «Спасская Башня» и «Музыкальный Квартал» •Выбор критика •Мюзиклы •Избранное — лучшие концерты сентября •Рейтинги •Розыгрыш пригласительных билетов в клуб «16 Тонн» •Детский фестиваль «Гаврош» •Полное расписание мероприятий столицы
Про коктейль из валерьянки и водки, о женщинах, которые портят всё, и о том, когда в России наступит счастье
Михаил Полицеймако: «Я бы вообще поставил на поток такую микстуру, которая бы называлась «любить людей». Вот так бы прямо всем выписывал. Я стараюсь любить людей, иногда тоже срываюсь вдруг, ну, там из-за усталости, из-за тупости какой-то. Но надо любить людей. Мы разлюбили друг друга вообще все. Все разлюбили друг друга: мужчины, женщины, все. И дети так воспитываются – в агрессии. Вообще мы не любим друг друга. У нас страна не любвеобильная, мы друг с другом очень зло существуем. А вот такую микстуру любви… конечно, можно представить, что эта микстура состоит из валерьянки и водки в нашей стране, но действие должно быть гораздо дольше, чем, допустим, там валерьянка и водка…»
Гость – актер Михаил Полицеймако. Ведущий – Стас Бабицкий.
Бабицкий:
– У нас в гостях Михаил Полицеймако, актер, телеведущий, человек, который знает очень много разных вещей о разных вещах.
Полицеймако:
– С чего вы это взяли, Стас?
Бабицкий:
– Просто потому, что у нас сегодня проект называется «Килограмм счастья», и, мы надеемся, что пару килограммов этого самого счастья вы здесь у нас оставите для наших слушателей и зрителей.
Полицеймако:
– Почему только килограмм? У меня много лишних килограммов, поэтому я могу вам оставить не один, а десять килограммов.
Бабицкий:
– Прекрасно. Это звучит почти как манифест. Вот сейчас модно, с точки зрения политики, заявлять о своих мыслях на злобу дня. И вот чего не хватает для полного счастья нашей стране? Если можно, вот такой манифест Михаила Полицеймако.
Полицеймако:
– Опа, как вы, Стас, завернули. Ну, на самом деле, признаюсь честно, все манифесты, которые я слышу от многоуважаемых политиков, они меня веселят очень сильно. Поэтому давайте как-то отойдем от политики, давайте как от гражданина, да? Вообще понятие манифеста это как-то очень определенно звучит. Артист должен хорошо по-своему сомневаться в том, что он делает. Потому что, если он не сомневается, то у него есть момент ошибки. И ошибка очень возрастает. У нас профессия такая, что мы даже когда репетируем какую-то роль или репетируем какой-то проект, мы сомневаемся чуть-чуть, где-то на 3% в успехе. То есть, вот эта уверенность на сто процентов – Жириновский, или будет хуже – понимаете, она в актерской профессии не может существовать. Поэтому понятие манифеста оно такое «манифест», но со скобками. Обещаний громких сложно давать. Вообще сложно по своей жизни. Единственное, что пока держу слово что касается моей семьи и детей, потому что для меня это самое главное в жизни. Не буду кривить душой, что там работа, профессия, страна, будущее. Нет, для меня на первом месте стоят мои трое детей, моя любимая жена, моя мама – вот это самые главные вещи, которые я никогда в своей жизни не предам и ради них, в принципе, я и живу. Кому я нужен, кроме них? Это проверено. Поэтому давать какие-то там обещания – я никогда не буду работать за деньги! – не могу так сказать. Я никогда не продамся за деньги! – тоже не могу так сказать. Могу сказать, что я никогда не предам свою семью – вот это манифест Михаила Полицеймако, потому что в этом я уверен сейчас, в свои 35 лет, на все сто. А все остальное для меня какой-то катарсис. Я не очень понимаю, что это такое, но само слово «катарсис» определяет состояние, в котором я пребываю.
Бабицкий:
– Он подкрался незаметно, как всегда – катарсис.
Полицеймако:
– Нет, вот то, что вы имеете в виду – то, что подкралось незаметно – это определенное.
Бабицкий:
– А от всего остального – катарсис?
Полицеймако:
– Да.
Бабицкий:
– Ну логично… Вот о детских ощущениях счастья – когда не было этих проблем, не было этих настроек, мне кажется, у каждого они свои, естественно. И вот воспоминания такого типа… Я, например, помню, что самое чудесное было, когда покупаешь сразу два эскимо. Одно ты ешь, а второе уже начинает течь по твоим пальцам, и ты вот в одной руке его ешь, а с другой облизываешь эти капли, и тебе счастье от того, что руки полны эскимо. Это хорошо!
Полицеймако:
– Ну поскольку я помню себя с пяти лет, я каждый день практически играл в футбол во дворе. Причем неважно было, каким мячом, неважно было, в чем я был одет, и неважно было, какие были ворота. Это могли быть дужки от качелей, это могли быть два ботинка, которые лежали, это могла быть куча вещей или хорошие ворота с сеткой. Совершенно наплевать. И вот такое детское ощущение счастья – это когда ты вышел играть в футбол в пять часов вечера и еще светло, и ты начинаешь играть, выигрываешь и забиваешь красивые голы. Ну, красивые голы – вы понимаете, да – для меня красивые. А на самом деле они, может быть, со стороны профессионала совершенно бездарные и кривые, но я вот никогда не забуду, мы очень любили зимой играть в футбол и мой товарищ Эльдар, который занимался футболом, прошел по правому краю, навесил мне и я в падении забил гол головой. Понятно, что я упал, как пингвин, но я забил этот гол в падении головой. Для мальчика 10 лет это было что-то такое… Потом детское ощущение счастья – это когда на два месяца меня родители отправляли в Коктебель. Причем у нас был такой фетиш с Сашкой Тюлюповым – это парень, с которым мы выросли вместе – так продавались такие турецкие орешки, они только появились, и они были солено-сладкие. Совершенно странное сочетание. И мы покупали пузырь «Массандры» и вот этот портвейн массандровский мы засаживали с этими орешками. Нам тогда было лет по 15. Перед этим мы играли по четыре часа в футбол, потом, поскольку Саша был местным, его мама говорила: «Саша, Миша, соберите алычу» и мы, значит, вот два часа дня, жарища, все идут с моря, а мы ведра в руки и идем… А потом вечером – счастье безграничное… В детстве много счастья…
Бабицкий:
– Ну хорошо, а потом появляется взрослая жизнь, появляются женщины…
Полицеймако:
– Вообще женщины портят все.
Бабицкий:
– Сейчас поймите правильно Михаила, он имеет в виду – в целом женщины портят все, а не одна конкретная женщина.
Полицеймако:
– Нет, не одна, ни в коем случае.
Бабицкий:
– Вопрос такой – вот доказательство любви – у нас часто бывает так, что женщины требуют: любишь меня – докажи. Но для одних доказательство это поехать в Антарктиду, настрелять пингвинов и привезти их ей на порог. А для других шуба или «Бентли».
Полицеймако:
– Женщины, во-первых, бывают разные. Когда женщина рождается – они же все хитрые – они хотят быть любимыми, чтобы их любили. И каждая идет своим путем, у каждой свои комплексы, у каждой свои обиды, у каждой свое трудное или нетрудное детство, у каждой свое воспитание. Поэтому сам момент вот этой любви, которая происходит, он замешан и на желании друг друга, но и еще от адекватных переживаний. Доказательства любви – это, прежде всего, в любом проявлении, как сказать, не безразличность к человеку. В любом. Вот, например, как понять, что люди любят друг друга? Вот сидят парень и девушка. И вдруг у девушки падает платок, а он его сразу ловит и отдает, машинально, причем. Не специально это делает для нее, а у него это на автомате. То же самое, когда, например, вот смотришь, сидят парень и девушка, он что-то ей говорит, а она ему что-то отвечает и видит, что у него здесь кусочек еды остался, и она его вытирает, а он продолжает ей говорить. Это очень сложно вообще поддерживать это чувство, потому что оно уходит. Человек замыкается, поскольку он такое самолюбивое животное-то, человек, он замыкается в себе и вот эта любовь как бы разваливается. То есть, она сначала создается, а потом она разваливается. Поэтому доказательства любви, в первую очередь, для меня – каждую минуту нет безразличия. Вот даже когда люди находятся далеко друг от друга.
Бабицкий:
– А если порассуждать вот на какую тему. Появляется некий ангел и говорит: вот Михаил Полицеймако, хороший человек, я решил сделать ему подарок – создать совершенную женщину. То есть заказывай, что хочешь – любые качества…
Полицеймако:
– У меня уже есть. Моя жена замечательная – зачем мне?
Бабицкий:
– Нет, это понятно. Вот представим себе ситуацию.
Полицеймако:
– Вот няню бы хорошую сейчас мне создали, подарили бы. Знаете, так случилось в обществе, вот если подводить такую общую формулу, часто я это говорю, просто нравится мне эта фраза, не подумайте, что я из интервью в интервью говорю одно и то же. В одной пьесе, в которой я играл, есть такая фраза, что сейчас потеря мужской потенции и женский бунт. Это сказал такой южноафриканский драматург. На самом деле, я с ним полностью согласен. Тут совершенно случайно я был на «Камеди клабе», меня позвали просто сидеть там хлопать, что-то мне там нравится, что-то нет… И вдруг Паша Воля вышел и стал читать книгу «Правила поведения жены при муже XIX века». Ну поскольку он образованный человек, он нашел ее где-то и реально читает эти правила. И то, что происходило раньше, как женщина относилась к мужчине, и то, что происходит сейчас – следствие очень многих факторов. Бисексуальности общества – я имею в виду не половую ориентацию, а вообще все, что происходит.
Бабицкий:
– Равноправие вот это, недавно созданное?
Полицеймако:
– Равноправие должно быть в каких-то визитах к врачу, понимаете, в получении пенсии. Но не может быть такого, как ведут у нас себя женщины – такого не может быть. Я считаю, это неправильно. И это допустили мужчины. Причем как-то это случилось очень резко. Знаете, у каждого человека свои комплексы, он может жить хоть с животным, но в обществе есть определенные правила, которые давно, многовековыми хитросплетенными отношениями установлены, что мужчина – это мужчина, а женщина – это женщина. А у нас сейчас все поменялось. У нас просто вот включаешь телевизор иногда и я не понимаю, как моему сыну воспринимать эту информацию. Потому что в моем детстве, вот мне было 10 лет в 1986 году, вот в 86-м такой программы, как «Дом-2», не было, она не могла просто быть. Просто выстраивается одна сплошная линия – люди, неважно какого пола, то есть, такая вот масса… знаете, она похожа на то, когда раствор делают – песок, цемент, воду добавляют, все это лопатой размешивают и кладут… Вот это она и есть. При всем при том ужасном детстве, может быть, которое было у меня – я помню, жратвы не было, папа заходил с черного хода и ему говорили: о, артист, сейчас мы тебе колбаски по 2.90… Все это было. Но такого не было, как сейчас.
Бабицкий:
– Но все-таки вернемся к мужчинам и женщинам. Теперь хочется представить себе некую концепцию супермена. То есть, если уже не ангел, а, допустим, сумасшедший ученый приходит и говорит – вот у меня есть микстурка, ты ее сейчас выпьешь и потом вот чего захочешь делай. Хочешь телепатию – будет у тебя телепатия. Хочешь летать – будешь летать. Вот какого качества супермена не хватает для полного счастья?
Полицеймако:
– Я бы вообще поставил на поток такую микстуру, которая бы называлась «любить людей». Вот так бы прямо всем выписывал. Я стараюсь любить людей, иногда тоже срываюсь вдруг, ну, там из-за усталости, из-за тупости какой-то. Но надо любить людей. Мы разлюбили друг друга вообще все. Все разлюбили друг друга: мужчины, женщины, все. И дети так воспитываются – в агрессии. Вообще мы не любим друг друга. У нас страна не любвеобильная, мы друг с другом очень зло существуем. А вот такую микстуру любви… конечно, можно представить, что эта микстура состоит из валерьянки и водки в нашей стране, но действие должно быть гораздо дольше, чем, допустим, там валерьянка и водка…
Бабицкий:
– Согласен. У гусаров в свое время было такое ощущение, что если до 30 лет дожил, значит, ты неправильный гусар. Потому что не погиб в бою – значит, не рисковал. Не погиб на дуэли – значит, не рисковал. Не свалился пьяным с карниза, когда пацанам показывал, как ты коньяк хлещешь – тоже не рисковал. Вот вы в жизни часто рискуете? И надо ли рисковать?
Полицеймако:
– Ну вообще в нашей стране жить – это определенный риск для любого человека. Если уж так трезво взяться за голову и посмотреть, в чем мы живем, то это каждый российский мужик рискует. Другое дело, что для него этот риск является обычным, повседневным самоощущением и он уже не понимает, что он рискует. Но я не считаю себя рисковым человеком.
Бабицкий:
– Ну а там поставить все на красное – вдруг там в два раза больше всего будет?
Полицеймако:
– Нет, очень большое чувство ответственности. Если бы я был один, то – да, заложил бы квартиру, отправил бы маму в гостиницу, снял на эти деньги кино и все бы провалилось. Это может быть, если один. А тут как? Тут же дети… Вот средняя стала ходить на английский, у Никиты театральная школа. Я могу рискнуть в творчестве, в принципе, хотя позиция современного театра и кино, она тоже меня очень удручает. Особенно кино. Потому что мы совершенно забыли о наших проблемах и пытаемся говорить о проблемах, которые не наши. Вот тут можно рискнуть. Я в свое время придумал такой синопсис, даже написал его – что мальчик из Белгорода влюбился в девочку из Харькова, и вот они назначили свидание, и в это время поставили границу между Россией и Украиной, и они не могут друг к другу попасть.
Бабицкий:
– Вот она трагедия!
Полицеймако:
– Это действительно трагедия. Потому что это реально существовало. Тема, которая меня волнует тоже определенно – то, что происходит с моим городом, с Москвой. Это вот смешное выражение, что Москва не резиновая – ну, когда-то же она должна лопнуть… Вот этот шарик, в который заливаешь туда воды, заливаешь, он же когда-то должен лопнуть. На эту тему можно фантазировать. Но то, что иногда снимается, я вообще не понимаю, в какой стране эти люди живут.
Бабицкий:
– Ну, любовь-морковь, например – так, в двух словах…
Полицеймако:
– Нет, вот, например, берешь Довлатова, читаешь – вот он вечен. Вот мы с Лешей Кирющенко снимали этого Чонкина бедного, которого показали вот так вот… А это надо показывать не потому, что я там снимался, у меня там небольшая роль, не в этом дело. Это Войнович, это современная драматургия. Я уж не говорю о том, что существует Илишковский, Шепенко, куча народу. Это все забыто, все вычеркнуто, выжжено и мы снимаем вдруг такое вот кино. Высоцкий у нас наркоман конченный. Вообще фильм про наркомана получился. У нас про что фильм-то? Опять я обижаю людей, но…
Бабицкий:
– Это не страшно. Высказывать свое мнение можно – у нас демократия.
Полицеймако:
– Кто тебе сказал, что демократия? Ну вот я смотрю фильмы американские, которые американцы снимают для массы, что мы называем, да. В каждом фильме проблемы американские, о которых они говорят. А они говорят о том, что у них есть наркомания, они говорят о том, что у них есть взятки. Чувство патриотизма в каждом фильме! Отношения межнационального нет никакого. То негр, то латинос, то американец, то выходец из Италии, то мексиканец – все одна нация, вся Америка. Просто американское кино. Вот оно выходит и вся Америка идет в кинотеатры.
Бабицкий:
– И вся Россия идет на него в кинотеатры.
Полицеймако:
– Да, и вся Россия идет, потому что у нас нечего смотреть. «Шерлок Холмс» – все идут на Шерлока Холмса…
Бабицкий:
– Австралийские ученые нашли редкий вид жужелицы и решили в честь нее назвать… говорят, жужелица будет называться Бьонси – в честь певицы. И это теперь уже на века. То есть, она перестанет петь, она уйдет со всех сцен, она будет сидеть дома и вязать носки своим внукам, а жужелицу по-прежнему будут звать Бейонсе и во всех научных трудах это будет.
Полицеймако:
– Какое я имею к этому отношение?
Бабицкий:
– Вот если говорить о той версии славы, которую хотелось бы вам стяжать самому – вот что бы устроило? Теплоход, названный твоим именем? Звезда на аллее героев?
Полицеймако:
– Да не нужно. Я вообще к этому не отношусь серьезно. Это как покушать в ресторане. Я занимаюсь этой профессией по другому поводу. Для меня слава вообще ничего не значит. Я не кривлю душой, потому что у меня дед – народный артист СССР, отец – народный артист России, мама – заслуженная артистка России, я – артист, жена актриса и сын уже актер, мне вообще наплевать на эту славу, я не для этого пришел в эту профессию. Пароход можно назвать в честь какого-то героя. Например, вот Святослав Федоров – великий вот врач-офтальмолог – его именем можно назвать пароход. А именем артиста? Ну, может быть, какую-то театральную школу я назвал бы именем Андрея Миронова или Евгения Леонова, или Евгения Евстигнеева. Но актерскую школу.
Бабицкий:
– Красиво было бы назвать пароход именем Чапаева.
Полицеймако:
– Вообще ощущение славы – это занятие убогих людей, на самом деле. Очень убогих.
Бабицкий:
– Но многие же пестуют. Они говорят – вот мы теперь звезды, мы в метро не ездим. Все.
Полицеймако:
– Ну, так же можно им сказать – ребята, вы просто тупые, если вы в пробке едете четыре часа, когда можно доехать за 10 минут от моего дома до Охотного ряда… Что значит мы звезды? Вообще вот это – звезда! Кто звезда? Кто тебя назвал звездой? Журналисты, которым заплатили 200 долларов за статью? Звезды – это, во-первых, надо говорить про тех людей, которые уже умерли, потому что как можно при жизни говорить о человеке, что он звезда? Известный артист, известный певец, просто артист. Но звезда? Вот звезда шансона… Если бы это слышали люди, которые придумали шансон во Франции, они бы не понимали, что это происходит вообще. Какая звезда шансона – что за бред? Мне кажется, это все надумано. Ну, надо же восполнять пробелы в творчестве…
Бабицкий:
– Поэтому именно сейчас предлагаю послушать настоящую звезду шансона. Шарль Азнавур и «Вечная любовь». Вспоминаем «Тегеран-43» (звучит песня).
Михаил, есть пословица «если хочешь проверить, насколько крепка дружба, дай другу денег». И дальше будет все понятно. Вот отношения – деньги и друзья…
Полицеймако:
– Я вообще не соединяю эти понятия. Я понял, Стас, ваш вопрос. Я не соединяю эти два понятия. Я знаю, что это большая проблема – дать другу в долг, поэтому я в долг не даю. Я могу дать, когда просто человеку есть нечего, тогда да. И я сам не беру в долг, никогда. Я один раз взял в долг – поехал в Питер и меня в поезде обворовали. Я приехал, меня встретила жена, мы тогда еще не были женаты, и я у ее тети занял сто долларов и потом две недели ждал момента, когда я отдам. Для меня брать в долг – ну просто что-то такое должно быть… второе пришествие, знаешь. Давать в долг не люблю, потому что потом начинаешь звонить и говорить – ну чего, когда отдашь? Это все вот такой геморрой. Вообще понятие долга… Есть кредиты. Нужны тебе деньги – пойди в банк, возьми кредит.
Бабицкий:
– Хорошо. А вот такая проблема. Сейчас много спорят – пиратство в Интернете, свободный доступ всего и вся. Фильмы, музыка, что угодно. Пираты в Интернете – это зло или благо для общества в целом?
Полицеймако:
– Если все легально покупать, можно остаться без штанов. Вот эти лицензионные диски, лицензионное скачивание. Если человек в день по два фильма смотрит, он разорится. Поэтому, понимаешь, если бы пираты были невыгодны, их давно бы всех пересажали. Тут тоже вот какая-то такая круговерть. Все говорят, что пираты плохие, но они есть. И они есть именно для тех людей, которые не могут купить. Вот продавали на диске восемь фильмов, помнишь? Так он стоил там 100 рублей… Нет, понятно, что он плохого качества, но у человека нет денег… один лицензионный диск в каком-нибудь дорогом магазине стоит 200 рублей. А он купил этот диски за 40 – а там 8 фильмов. Конечно, это плохо. И в мире как бы такого нет. Но, извини, в мире нет и поддельных лекарств, как у нас.
Бабицкий:
– И коррупции такой нет!
Полицеймако:
– Да. Поэтому тут надо комплексно к этому подходить. Мне кажется, ничего страшного, что, если человек качает из Интернета бесплатно какое-нибудь кино и смотрит. Он же платит за Интернет, правильно?
Бабицкий:
– У нас в России все знают, как надо играть в футбол. Лучше тренера, лучше Аршавина. Вот мы сейчас поедем на Евро, у нас самая легкая группа. И многие даже сейчас говорят – а мы из группы-то можем и не выйти. Вот чего не хватает нашей сборной? Чего не хватает нашему футболу?
Полицеймако:
– Ну, футбол – это вообще сейчас самое популярное… Раньше была гонка вооружений и все говорили о том, что между СССР и США будет третья мировая война, да. А сейчас все говорят о футболе. Это лучше, чем про войну, конечно. Даже вот кто-то мне рассказывал, что, когда в Яндексе набираешь «месс», первое слово выходит – Месси, а второе мессия. По уровню популярности, можешь себе представить, да? У нас отсутствует патриотизм. Вообще отсутствует патриотизм. Футбол в каждой стране, которая играет футбол, патриотический вид спорта. Это самые большие боги. Даже круче, чем артисты. Бразилия, Испания, Германия, Франция. Это небожители у них. Но эти небожители выкладываются – у нас так не играют ребята. Не потому, что они другие. Все то же самое. Но они к этому относятся как, наверное, ну, там продавать газ, например. Они так к этому относятся. Потому что вспоминая наших хоккеистов, да, вот недавно они два раза подряд становились чемпионами мира, при всем при том, что сборная ослабла и она не достигла того уровня, как при СССР времен Третьяка, да. Но согласись… Они рвали, насколько могли. И наши молодые, помнишь, 16-летние, которые за 20 минут закидали 4 шайбы там, ну, они просто рвали. И вот существует сборная, бешеные бабки в нее вложены. Сначала Хиддинк, теперь Адвокат. Два хороших профессионала. Существует очень маленькая прослойка игроков, которые за сборную будут рвать жопу больше, чем за клубы. Это происходит потому, что в клубах больше платят, это ментальность такая. И говорить о том, что мы не выйдем из группы – ну, факт в чем? Вот, например, французы обосрались, ты помнишь, да? Причем, очень жестко. Они приехали и им устроили там… что им устроили вообще? Им плевали в лицо. Этому же Анри, этим всем звездам. Просто выходили люди и – тьфу, вы предали нас, вы сволочи. Почему у нас такого нет? Почему приезжает сборная, которая играет с командой Ирака 1:1? Ребята, вы что, с ума сошли, что ли? Поэтому надо что-то делать. Надо молодых ставить…
Бабицкий:
– Хорошо. В завершение – самое главное. Вот есть ли такие моменты, когда руки опустились, на душе грустно? И вот спастись можно, допустим, какой-нибудь хорошей песней. Песня, которая спасает тогда, когда тяжелее всего. Вот есть такая? Самому затянуть ее в душе, в застолье, поставить на магнитофоне. То, что спасает.
Полицеймако:
– Есть несколько песен. Нельзя сказать, что есть одна песня «Ой, мороз, мороз» и, когда мне плохо, я ее пою. Нет. Поскольку я закончил музыкальную школу и у меня как бы такая плавающая любовь к музыке, я чего-то вот слышу… в какой-то момент Гленн Миллер, в какой-то момент «Куин», в какой-то момент «Океан Эльзы». В какой-то момент даже вот меня цапанула Ваенга чем-то. Сегодня это Диана Арбенина, а завтра это Майк Науменко. Я ненавижу попсу. Я всегда об этом говорю, это мое принципиальное мнение. Вот эти три аккорда и вот такой голос… я не могу это слушать. Молодежную музыку слушаю, да. Послушал «Басту» – не могу понять пока. Не могу понять, потому что раньше, когда это все начиналось, было круче, понимаешь. Тем более сейчас вот умерла Уитни Хьюстон – жалко очень Уитни – кто так может вообще сейчас? Ты говоришь Бьонси – жужелица… Уитни надо было назвать.
Бабицкий:
– Мы тогда поставим что-нибудь бодрое и веселое в качестве килограмма счастья от Михаила Полицеймако, который был сегодня у нас в гостях…
Полицеймако:
– Я думаю, что надо поставить «Чайф» «Рокн-н-ролл этой ночью».
Бабицкий:
– Отлично. Вот для всех, кому сейчас грустно, у кого опустили руки, мы вам дарим хорошее настроение. Спасибо большое нашему гостю…
Сообщение: 291
Зарегистрирован: 20.05.07
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг:
1
Отправлено: 28.05.13 19:36. Заголовок: Михаил Полицеймако: ..
Михаил Полицеймако: «8 марта - языческий и коммунистический праздник»
Сегодня в Липецке со спектаклем «Женщина над нами» приехали Михаил Полицеймако, Любовь Толкалина, Сергей Шакуров и Игорь Лифанов.
В Липецке со спектаклем "Женщина над нами" побывали Михаил Полицеймако, Любовь Толкалина, Сергей Шакуров и Игорь Лифанов. В качестве подарка к женскому дню билеты получили 250 сотрудниц НЛМК. Вместе с ними посмотреть спектакль пришел председатель Липецкого городского Совета депутатов Александр Соколов. А вот Полицеймако о таком празднике, как Международный женский день, высказался неоднозначно, сказав, что в нем есть язычество и коммунистическая идеология.
– Как будете 8 марта отмечать?
– Дело в том, что у меня у супруги День Рождения 8 марта. У нас и праздник женщин, и день Рождения Ларисы, поэтому отмечать будем весело. Работать не буду – после спектакля в Липецке сразу уезжаю в Москву.
– У вас 2 дочки, их как будете поздравлять?
– Сюрпризы будут – однозначно, но самый главный подарок – безусловно, жене, но будет и маме, и дочкам, и всем женщинам нашей семьи. А как же? Хотя, на самом деле, я не могу сказать, что это правильный праздник. Мне кажется, в нём есть определённое какое-то язычество и какое-то непонятное наносное «коммунистичество», потому что этот праздник придумали Роза Люксембург и Клара Цеткин, которые ко мне имеют мало отношения… Мне кажется, всё-таки женский праздник – это День матери.
– Многие мужчины 8 марта будут стремиться как-то удивить свою половинку. На какой подвиг способны вы ради женщины?
– Вы знаете, подвиги ради женщин надо делать ежедневно, на самом деле. А именно в этот день, мне кажется, очень банально совершать какой-то поступок. Мужчина, вообще, совершает подвиг ради женщин каждый день: я лично живу ради своей семьи, работаю ради своей семьи, и к подвигу я готов к любому, какой нужен и какой своевременен. Вы имеете в виду подвиги романтического плана?
– Любого. И бытового тоже. Может, у плиты целый день провести…
– В этом нет никакого подвига, потому что я плохо готовлю. А, например, повставать к 3-месячной дочери, которая плачет по ночам – так я это сделаю и не только 8 марта! Я это делаю, когда могу, когда жена хочет спать, я встаю. Или старшая дочь просыпается в 9 утра, а жена ещё хочет полежать, и я иду с ней гулять. На самом деле, понятие подвига для женщины – это, прежде всего, внимание. Для любой женщины: для мамы, для жены, для дочек. Это внимание и любовь, которые надо им уделять.
– Вашей супруге, которая тоже актриса, наверняка тяжело рядом со знаменитым мужем?
– Почему вы так считаете? Кто вам это сказал?
– Вы не против её дальнейшей карьеры?
– Как я могу препятствовать, если она этого хочет. В ноябре она родила Софию – нашу дочку, сейчас она восстановится и будет работать.
– В спектакле вы один из трёх мужчин, которые борются за женщину. В жизни вам приходилось оказываться в подобной ситуации?
– Нельзя назвать это борьбой. Это достаточно странная ситуация: 3 человека, которые были направлены на исправительные 15-суточные работы, попадают в дом женщины, в которую втроём влюбляются. Но их борьба безрезультатна: одно дело, существуют их фантазии – когда они рассказывают, как они ходили к этой женщине на приватные беседы, а другое дело – реальность. Там нет реальной борьбы, есть борьба определённых мечтаний. И самое главное – развязка в конце: один человек воспринимает фантазию за реальность, и тогда происходит перелом действия.
– Когда у вас были соперники, каким козырем пользовались в такой ситуации?
– Соперники – достаточно сложное понятие. Безусловно, надо женщину завоёвывать, но бороться с другим мужчиной… У меня никогда не было такой ситуации, как в деревнях: самая красивая девушка достаётся самого сильному беззубому парню! У меня было совершенно другое детство, отрочество, юность, знакомство с женой, всё было на каком-то другом уровне. Поэтому мне трудно что-то комментировать.
– В последнее время вы много играете в антрепризах. Сложно постоянно менять коллектив, перестраиваться?
– Всё зависит от материала и от коллег. Самый главный контакт зарождается на репетициях. Прежде всего, контакт доверия, понимания друг друга как партнёров. Это можно сравнить с командиром корабля, лётчиком. Он же не всегда летает с одним и тем же вторым пилотом, с одним механиком и инженером. Они каждый раз могут быть новые, но он это делает, потому что это его работа. И пусть одному человеку ты безумно рад, с другим в совершенно безразличных отношениях. В этом спектакле для меня главный партнёр Игорь Лифанов, с которым мы являемся единомышленниками, и, как мне кажется, большими товарищами. И, безусловно, мастерство Сергея Каюмовича (Шакурова) – с ним я ещё играю «Маленькие комедии», которые мы уже привозили в Липецк. А Любу Толкалину я знаю ещё с поступления: мы вместе поступали, но попали в разные институты: она – во ВГИК, я в ГИТИС. Так что мы все – родные люди, нет случайных отношений, чтобы только познакомились, и уже через месяц играем спектакль. А перестраиваться, наоборот, я всегда очень рад. В этом и есть отличие антрепризы от репертуарного театра. В репертуарном театре ты постоянно работаешь с одними и теми же людьми, каждый день их видишь. А тут сегодня я с Лифановым, Шакуровым и Толкалиной, а, например, 14 марта иду на юбилей Маши Ароновой в театре Вахтангова, а 15-го – спектакль «Чапаев и пустота», и я увижу Мишу Крылова, Мишу Ефремова. Каждый раз всё по-разному, и в этом есть кайф! Это как сегодня ты берёшь у человека интервью, а завтра едешь на корабле и тебе надо снять на видео какую-то яхту…
– В Липецке вы уже были и со спектаклем «Чапаев и пустота».
– Это сумасшедшая роль для меня, по хорошему сумасшедшая соверешенно работа! Каждый спектакль – это полёт эмоций, фантазий, и безусловным стержнем там является Михаил Ефремов, который играет Чапаева. Я играю Владимира Володина, который разыгрывает для Петьки Котовского. Играю я это спектакль не изначально – он идёт уже 11 лет, я играю лет 5-6. Раньше эту роль играл Гоша Куценко, потом мы работали в 2 состава, а теперь, поскольку он очень занят, я играю один. Получаю удовольствие! Там есть какие-то вещи, которые в жизни я не приемлю. Но в этом спектакле настолько всё органично! Даже то, что мой персонаж нюхает кокаин через дуло пистолета вызывает и у зрителей смех, и у меня иронию! Иногда гораздо пошлее прийти в репертуарный театр, посмотреть старый-старый, обросший плесенью спектакль, и увидеть безразличные лица актёров.
– «Чапаева» бы показали своим детям?
– Да. По многим причинам. Прежде всего, он интересен в профессиональном плане: там существует момент творческой свободы, что очень важно. Нет жёсткой формы, и каждый раз можно чуть-чуть изменять рисунок. У меня нет спектаклей, которых я стыжусь. Я так выстроил свою жизнь. Но существуют другие проблемы: в каком-то спектакле платят много денег, в каком-то меньше. Но всё равно я эти спектакли люблю. В этом мне повезло. Я работал в репертуарном театре: когда ты играешь в день два «Тома Сойера», а потом вечером играешь какой-то спектакль, который тебе не хочется играть – это ужасные ощущения. У меня нелюбимых ролей сейчас нет. А вот когда я работал в театре, это было с 1997-го по 2002-й год: я учился у Бородина, и в этом же театре работал, – тогда были спектакли, в которых невыносимо играть. Например, был такой спектакль «Большие надежды». Я выходил в конце этого спектакля и говорил одну фразу! Я каждый раз приезжал к антракту – к 8, к полдевятого и ждал этого своего выхода, и даже не оставался на поклон. Было не очень приятно играть этот спектакль. Потом был спектакль, который я не понимал. Я играл слугу главного героя, красил морилкой лицо, руки, но в конце-концов, спектаклей через 5 после выпуска постановки перестал это делать, потому что мне это надоело. Это неправильно – значит, что-то не так. Уйдя из театра, и попав в ситуацию свободного художника, ты играешь там, где тебе хочется.
– В новом кино мы вас скоро увидим?
– В апреле-мае на канале «Россия» будет премьера фильма «Записки тайного экспедитора»: первая и вторая часть. Первая часть была снята полтора года назад, а вторая этим летом и осенью. Это достаточно серьёзная и интересная история. Снимал её Олег Лесков, который сделал фильм «Слуга Государев». В сценарии огромное количество драк – это про Средневековье, про русского офицера, который по заданию нашего царя едет разузнавать различные английские тайны. Я играл англичанина: говорю там по-английски практически всю роль. То, что я видел на озвучивании – очень здорово. Конечно, не «Пираты Карибского моря», но похоже – там есть очень динамичные сцены, такие съёмки, которые я раньше не видел: во второй части меня там съедают акулы, а в первой части мы бежим с Сергеем Соколовским, который играет главную роль, и за нами разрывается корабль, мы прыгаем в море.
– Трюки сами выполняли или использовали каскадёров?
– Всё зависит от самого трюка. В этом фильме сам. То, что я могу сделать – я могу. Но, например, если нужно в каком-то кино сделать фляг назад – я, естественно, не смогу это сделать, ну или, по крайней мере, нужно заниматься месяца три, чтобы с моим весом делать фляг. Вот сейчас были съёмки фильма «Самоубийцы», где нас с Женей Стычкиным подвешивали, как будто мы летим с небоскреба – была комбинированная съёмка. Это не очень приятно, но я выдержал. А вот прыжок с парашютом я не смогу сделать, просто потому, что я боюсь. А вот огня не боюсь: если горит какая-то часть – это не страшно, стреляю я тоже изо всех оружий. Но я не могу скакать на коне, потому что у меня аллергия жуткая: поскольку я московское дитя, я сажусь на лошадь, и сразу от запаха пота начинаю задыхаться, Так что с лошадями у меня дружбы нет.
– У вас актёрская династия. Своих детей постепенно вводите в профессию?
– Я не стремлюсь заставлять своих детей заниматься актерским мастерством. В каком-то определённом возрасте дети должны сами выбирать, кем они будут. Но я думаю, что у моих детей должны быть в жизни музыка, язык и спорт. Это три вещи, которые помогают ребёнку развиваться. Ни в коем случае не профессиональный спорт, а просто содержание своего тела в определённом тонусе.
Первое место в жизни известного актера МИХАИЛА ПОЛИЦЕЙМАКО занимает СЕМЬЯ. Это видно невооруженным глазом. О супруге, актрисе Ларисе Полицеймако, и детях Михаил может говорить бесконечно. Актер рассказал ОК! о воспитании дочерей, об отношениях со старшим сыном и о том, почему его смущает фраза «планирование семьи»...
Михаил, вы производите впечатление очень трепетного, заботливого отца. Как же при вашем насыщенном графике вам удается уделять должное внимание семье? Удается, хотя и редко. Я работаю по 24 часа в сутки, а дети в это время растут. А работать надо, иначе жить не интересно. Но как только у меня появляется выходной, мы обязательно куда-нибудь отправляемся все вместе: или в гости — у нас очень много друзей, — или в парк «Сокольники», который недалеко от нашего дома. Нынешнее лето проведем в Болгарии. Там здорово, это отдых для тех, кто любит Крым -70-х годов, но с сервисом. Кто-то в Европу ездит, а мне она не нравится.
Почему? Там улыбки фальшивые. Лучше бы они меня кирпичом огрели, чем так мне улыбаться! Если ходить и постоянно всем говорить «Хеллоу, хеллоу», можно сойти с ума! (Смеется.) Хотя иногда там бывает романтично. На 35-летие моей супруги Ларисы мы летали в Париж — нам очень понравилось. Но мне почему-то кажется, что европейцы в душе более одинокие люди, чем мы. Вот вам для сравнения: мы с женой и детьми не так давно ездили в Дубай, жили в гостинице на рукотворном острове Пальмы. Так вот, могу сказать, что арабы очень крутые! Они намного трепетнее относятся к своей нации. Там вообще нет преступности, полиция — это друзья (чего у нас и представить невозможно), потрясающие по качеству продукты — никаких генно-модифицированных. Еще они обожают детей. Создали для них настоящий рай: зоопарки, аквапарки, детские площадки. Если ребенок потерялся, буквально вся страна занимается его поисками. Можно спокойно отпустить пятилетнюю дочь на улицу, и, если она вдруг убежит куда-то, полицейские за ручку приведут ее домой.
Знаю, что ваша жена оставила карьеру и посвятила себя воспитанию дочерей… Да, но недавно, после десятилетней паузы, она вышла на сцену — сыграла со мной в новом спектакле Роберта Манукяна «Три грустных мужа и один веселый». Это такая деревенская комедия, персонажи которой — трое бывших мужей — неожиданно встречаются возле дома своей экс-супруги и выясняют, что все трое получили от нее телеграмму с мольбой о помощи. Практически сразу им приходится столкнуться с ее нынешним супругом, участковым милиционером. В спектакле у Ларисы достаточно объемная роль.
А какой вы все-таки видите роль женщины в семье? Она должна сидеть дома или ей позволительно делать карьеру наравне с мужчиной? В первую очередь женщине должно быть комфортно, она должна чувствовать себя органично. Конечно, когда дети маленькие, им без мамы никак. Но засиживаться дома женщине все-таки не стоит, а то может немного поехать крыша. Что касается нашей семьи, то я только за, чтобы Лара работала, снималась.
Вашу старшую дочь зовут Эмилия, младшую, насколько я знаю, хотели назвать Есенией, а назвали Софией. Откуда эта тяга к необычным именам? Мы действительно думали назвать младшую дочь Есенией — в честь моего папы (актера Семена Фараду друзья называли Сеней. — Прим. OK!). Но потом я подумал, что у дочери все-таки должно быть менее экстравагантное имя. София, как и Эмилия, — имя, на мой взгляд, роскошное. Несмотря на греческое происхождение, оно не кажется экзотическим. Например, Шарлоттой я бы дочь никогда не назвал! (Улыбается.)
Какой вы отец? Строгий или балуете детей? Вы об этом лучше у них спросите! Я считаю, что у детей должно быть детство. Не понимаю родителей, которые водят своих малышей на бесконечные кастинги, заставляют их часами сидеть в коридорах «Мосфильма» или студии Горького. Дети должны радоваться жизни, много смеяться, веселиться. Конечно, я не имею в виду, что ребенок должен расти полным бездельником, но важно, чтобы всё было в меру. У меня было очень хорошее детство. Даже несмотря на то, что мне приходилось ходить в музыкальную школу, которую я просто ненавидел! (Улыбается.)
Применяете какие-то особые методы воспитания? «Положи на место!» — с этого всё начинается. Если ребенок берет у папы, например, телефон, он должен понимать, что его надо вернуть или положить на место. Нельзя детям позволять всё. Если девочки подерутся, то они будут стоять в углу. Своего отца я немного побаивался. У меня не было такого: «Папа, дай мне это, дай мне то». В основном моим воспитанием, конечно, занималась мама, а еще рядом было много людей, от которых я подпитывался. Нас в квартире жило немало: две бабушки, папа, мама, моя няня Варя. Когда мне запрещали есть колбасу, няня ночью приносила мне бутерброды. Вот и у нас сейчас такой же кагал: мы с Ларой, дети, моя мама. А теща, Татьяна Семеновна, и тесть, Юрий Алексеевич, приезжают нам помогать. Мне с ними, как и с женой, очень повезло. Мне вообще нравится, когда в квартире много народу, — так интереснее и веселее.
Расширять свою семью не планируете? Это страшное словосочетание — «планирование семьи»! Это то плохое, что пришло к нам с Запада. Как можно запланировать ребенка, это же не поездка в «Ашан» за продуктами! Женщина рожает столько детей, сколько дает ей Бог. Вот жена Даниила Спиваковского, Светлана, родила троих, а ей всего двадцать пять лет. Лариса же родила Милю в тридцать лет, Соню — в тридцать три. Сейчас ей тридцать шесть, захочет — родит в тридцать девять, как моя мама меня. У моего папы детей не было до сорока лет, можешь себе представить? Так что какое уж тут планирование!
Михаил, а вы часто видитесь с вашим сыном от первого брака, двенадцатилетним Никитой? Он был со мной, когда мы отправились со спектаклем «Ladies’ Night. Только для женщин» на гастроли в Дубай, а в прошлом году отдыхал с нами в Болгарии. Мы сможем больше видеться, когда он подрастет и у него появится возможность чаще ездить со мной на гастроли… Дочек на съемки я не беру — они еще маленькие, но позже, думаю, и они захотят летать со мной.
Никита уже вовсю снимается и играет в театре. В его фильмографии — сериалы Валерии Гай Германики «Школа» и «Краткий курс счастливой жизни», участвовал он и в мюзикле «Красавица и чудовище»... Да, он актер в четвертом поколении.
То есть он уже твердо решил, что станет актером? Пока на этот вопрос ответить трудно. Кто знает, что будет дальше? Скоро у него начнется самый сложный период — переходный возраст.
Если он все-таки примет решение продолжать актерскую династию, будете ему помогать? А чем я могу ему помочь? Разве что советом, кроме того, могу с ним позаниматься. Сейчас вот ругаю его, что он чуточку растолстел. Я в детстве был толстым, и мне это мешало.
Кстати, как вам удалось похудеть во время участия в телепередаче «Подари себе жизнь»? Тогда вам врачи чуть ли не инсультом угрожали, если вес не сбросите. В 34 года я весил 117 килограммов, то есть сейчас мог бы весить все 150. Был бы как три меня. Пришлось взять себя в руки. Физическая форма человека зависит не от диет, а от того, что у него в голове. Расставаться с некоторыми из продуктов мне было очень печально. Например, я с детства обожал колу, она была для меня, как и для всех советских детей, настоящим подарком. Сейчас понимаю: газировка — это «здравствуй, диабет». Я видел людей, которые на ней «сидят», пьют целыми днями. Я от нее отказался, а еще не ем чипсы, фастфуд, белый хлеб, а также сладости — их я просто не люблю.
А спортом занимаетесь? Я люблю футбол, плавание, неплохо играю в настольный теннис, но, к сожалению, на всё это не хватает времени.
На ваш взгляд, дети обязательно должны заниматься спортом? Да, но только не профессионально. В профессиональный спорт ребенка можно отдать, только если у него есть ярко выраженные способности. Нельзя заставлять идти в секцию просто так, чтобы он гробил там свое здоровье. Никита недавно стал заниматься греко-римской борьбой — чем-то она ему понравилась. Хотя я хотел отдать его на бокс — сам в детстве занимался этим видом спорта. Эмилия ходит в музыкальную школу и занимается танцами. Она гиперактивная: много бегает, не любит сидеть на месте. Миля и Соня абсолютно разные. Поразительно, как при общих маме и папе и разнице всего в три года они могли получиться настолько непохожими! Соня всё время ест, как я в детстве, а Миля в свои пять лет уже следит за фигурой.
Не так давно закончились съемки фэнтези-сериала «Тайный город» с вашим участием, который в скором времени выйдет на РЕН ТВ. Автор саги, Вадим Панов, рассказывает читателям о «другой» Москве, где параллельно с нашей реальностью обитают последние представители давно исчезнувших народов. Расскажите о вашем герое. Моего персонажа зовут Птиций, он управляющий местного кабака. Птиций — жирный и полукрылый, помесь человека и птицы, любитель женщин и светских тусовок. Он предает людей, торгует информацией. У моего героя очень клевый костюм — яркий и красочный, как у попугая. Художник по костюмам сделал его еще и удобным, за что ему низкий поклон. Получился колоритный малый. Когда читаешь о приключениях моего героя у Панова, дух захватывает, это реальный экшен. Кстати, мои сцены сняли очень быстро, всего дней за шесть. Вадим Панов, автор цикла романов «Тайный город», — писатель очень популярный, у него целая армия поклонников. После прочтения его саги продюсеры и отважились на съемки. Это такое добротное фэнтези, любителям жанра должно понравиться. Фантазия автора погружает читателя в иной мир, который мы в обычной жизни не замечаем.
А на будущее у вас какие планы? Вполне возможно, что осенью будут снимать второй сезон «Тайного города». Я не люблю говорить о будущем, потому что это похоже на сказку «Зайка-зазнайка». Работа есть, это самое главное. Летом будут съемки в двух проектах. Но самое важное для меня то, что недавно я в соавторстве с актером Денисом Назаренко сам попробовал поставить спектакль «Маленькие трагедии Пушкина» в Театре киноактера, не так давно у нас состоялась премьера. Хотелось бы снять еще и кино и сыграть Петруччо в «Укрощении строптивой». (Улыбается.)
Популярные актеры выступили в филармонии со спектаклем «Женщина над нами». Любовь Толкалина и Игорь Лифанов с женой успели еще и посетить храм Покрова на Нерли, а Михаил Полицеймако пообщался с Woman’s Day.
Михаил Полицеймако: «Горжусь, когда утром успеваю отвезти дочку в школу…»
– Во Владимире вы не впервые. Удалось познакомиться с городом?
– В этот раз мы приехали с Пашей Урсулом перед спектаклем и успели только поесть вкусного супа в чешском ресторане. Рядом с ним Золотые ворота – выдающийся памятник древнерусской архитектуры, им мы и полюбовались. Подробно познакомиться с вашим городом пока не удалось. Обычно приезжаешь к 16:00, репетиция, легкий обед, и уже пора на сцену! А после спектакля – в другой город со спектаклем. Но каждый раз я дивлюсь красоте Владимира! Искренне. А еще у меня есть магнитик Лакинска! Я как-то останавливался там, спросил: «А это что, город?» Мне отвечают: «Вы знаете, да!» Я: «Здорово! Дайте мне магнитик на память!» Я, к слову сказать, собираю магниты из разных городов. А с Владимиром, к своему стыду, у меня не сложились пока близкие отношения. Знаю, что это культурный центр рядом с Москвой. Мы, можно сказать, соседи по коммуналке с общей ванной! Обязательно как-нибудь приеду сюда просто на отдых. Вот на съемках, кстати, есть возможность полюбоваться новым городом. Снимался я в Нижнем Новгороде, например, многое увидел. В Одессе все переходил, в Санкт-Петербурге…
– Театр или кино? Что вам ближе?
– Кино – это интересные сценарии, возможность сыграть что-то необычное. Театр обладает особой актерской атмосферой, без которой нам невозможно работать! Если артист не работает в театре, а только в кино, то это лично у меня вызывает некую озабоченность. Когда артист учится, он все равно сначала играет на сцене. Понятно, что у него будут кинопробы во ВГИКе, ребята снимают кино, дипломные работы. Но именно в театре закладываются отношения друг с другом. Я очень люблю играть на сцене. И много играю. И это не вызывает у меня ужасную усталость, утомляют лишь переезды. Мы недавно с гастролями по Германии объездили 8 городов. Было у нас всего 2 выходных. Дико утомляли переезды! Проезжаешь вроде всего 400 км по хорошей дороге, но потом находишься в какой-то «вате», сил нет. А выходишь на сцену, чувствуешь дыхание зала, и все это уходит. Мы с моим хорошим другом Даней Спиваковским как-то даже пришли к выводу: сцена излечивает!
«Иногда очень хочется посидеть одному в тишине…»
– Семья бывает на ваших спектаклях? Обсуждаете дома темы театра и кино?
– Я вырос в актерской семье (родители Михаила – Семен Фарада и Марина Полицеймако. – Прим. редакции). Известным актером был и мой дед Виталий Полицеймако. Жена Лариса – тоже актриса. Но я не люблю дома говорить о работе, хочется абстрагироваться и почитать или просто посмотреть телевизор… Иногда очень хочется посидеть одному в тишине с чашкой горячего чая.
– Какую последнюю книгу прочли?
– Книгу «Как я стал израильтянином», которую мне дала кузина моей жены, она живет в Германии. Автор – журналист Константин Капитонов. Его в 90-х выслали из Израиля за шпионаж, что в принципе странно: «железный занавес» к тому времени уже упал. Он рассказывает о внутренних перипетиях этой страны. Я часто бываю там на гастролях, и мне было безумно интересно почитать про Израиль изнутри. А вообще обычно читаю пьесы и сценарии, в которых мне предлагают роли. Стараюсь читать периодику, конечно, но все-таки больше то, что связано с кино, театром и культурой.
– А как и где любите отдыхать?
– У меня есть некие временные зоны отдыха в году, которые заложили еще мои родители: лето, 1–11 января и майские каникулы! Это, видимо, привычка, которую мне – довольно упрямому Овну – сложно поменять. Например, мой товарищ Леша Кортнев с семьей отдыхает по 2 недели 4 раза в году, и выбирают февраль, июнь и ноябрь. А мне важны именно мои временные зоны! Мы обязательно едем с Ларисой и дочками Эмилией и Софией в январе туда, где снег. Это может быть Ржев, где родилась моя супруга и где живут ее родители: лес, снег, бесконечные игры в снежки! Или зимой едем в Болгарию, где есть лыжная трасса, горы. В мае… поскольку я и мои дети – аллергики и во время цветения начинаем чихать и «плакать», едем в тепло. И даже не важно – куда. В июле мы всегда на даче – у нас скромный домик в 75 км от Москвы. Там деревня, лес и озеро... Дорог вообще нет! Очень клево! Детей не смущают бытовые сложности. У нас там летний душ, много земляники, грибы. А в августе мы обычно ездим в Болгарию на море. Там цены хоть нормальные. Мы как-то в Финляндии снимали домик в три комнаты. Поехали в магазин, набрали самых обычных продуктов, так они мне встали в 350 евро – почти 20 000 рублей! Нафиг такой отдых!
«Очень люблю своих детей!»
– Поделитесь главным принципом воспитания детей…
– Я так трепетно к ним отношусь, что больше всего беспокоюсь, чтобы у них становление прошло как надо! Соне 4 года, у нее самая счастливая пора. Она уже танцует в ансамбле «Золотой петушок». Эмилия – первоклассница, у нее еще танцы, хор и музыкальная школа. У старшего сына Никиты сейчас сложный 7-й класс. Мне кажется: самое главное, чтобы дети понимали структуру нашей жизни, постепенно входили во все. Некоторые родители балуют своих детей, а в 18 лет объявляют: «Ну, теперь все, иди самостоятельно!» А ребенок уже привык: «Папа, дай денег!», «Не хочу в школу идти», «Договорись, чтобы я ЕГЭ сдал»... И детям очень сложно перестроиться. Вот смотрю на абитуриентов в институте: у них абсолютно нет рвения, нет горящих глаз! Они очень расслабленные: «Ну, че, давайте свои занятия…» У молодых людей полная уверенность, что кто-то за них обо всем на свете договорится. Это просто ужасно! Что меня радует – мои Никита и Эмилия уже начинают понимать: чего-то добиться можно только много работая. Эмилия ходит в простую школу, где в классе 29 человек. Ей очень нравится! В садик она у меня, кстати, не ходила…
– Почему?
– Садик – это рассадник заразы! Мы ее сначала отдали, так через две недели дочка ангиной заболела. Никита очень много болел, когда ходил в сад. Соню я уже боюсь отдавать туда! Она, конечно, хочет общения с детьми, и мы ее водим на развивающие занятия, где есть ровесники. У них там своя тусовка четырехлеток! Хотя не спорю: сегодня в Москве, например, Собянин настроил много отличных садов. И это не показуха, что радует. Вообще я очень люблю своих детей! И горжусь тем, что сегодня утром отвез дочку в школу. Потому что это бывает редко…
– А дети гордятся папой-артистом?
– Это у них нужно спросить. Важно, чтобы дети не закрывались от родителей. Знаете, как бывает… Дети смотрят снизу вверх на отца: «Папа…» А он на них сверху вниз: «Ребенок!» Так не должно быть. И неправильно, когда девочки что-то скрывают от папы, боятся в чем-то признаться. Всегда нужен дружеский диалог между отцом и дочкой. С ребенком нужно общаться на равных. Вот девочки признаются: «Боюсь папе сказать… Я сломала его любимый очечник…» Должно быть по-другому: «Папа, знаешь, я нечаянно сломала твой очечник…» И я ей отвечу: «Вот, блин, жалко. Но ничего страшного!» Если не будет откровенного общения, то дочка начнет скрывать от папы больше и больше. Этого нельзя допускать! Разговаривайте чаще со своими детьми.
Мой путь в музыкальную школу шел через футбольную площадку. И я шел, видел футбол, клал ноты, три часа играл и приходил домой весь мокрый и грязный, а мама говорила: «Миша?». Я отвечал: «Очень много мы работали на музыкальной литературе, очень много было сольфеджио». Прогуливал музыкалку я не долго. Я помню, играю в футбол, заворачиваю какой-то фентель из неприличных слов, поднимаю глаза, и вижу на меня папа смотрит. Ну все, подумал я…
Михаил Козырев: Добрый вечер, добро пожаловать на волну Серебряного Дождя, благодарим нашего коллегу Юрия Пронько, за пультом управления полетом у нас Мари Армас.
Михаил Козырев: Со мной рядом моя ненаглядная Фекла Толстая.
Фекла Толстая: Да, добрый вечер друзья, но главная сегодня не я, и не Миша и даже не Мари Армас, а наш гость, который пришел к нам студию. Человек, которого мы с Мишей давно знаем, и так же давно хотели заполучить в эфир.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a> 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума